Пиранья. Озорные призраки - Страница 17

– Объяснил бы ты мне, чем можно заниматься с работодателем чуть ли не в полночь, – наивным тоном поинтересовалась Гвен.

Мазур безмятежно пожал плечами:

– То есть как это – чем? Кораблик осматривали, ясное дело. Я тебе не говорил, но дельце подвернулось удачное. Кладоискатели. Мечта морского бродяги вроде меня.

– Почему?

– Потому что на таких работать – одно удовольствие. Это тебе не на сухогрузе вкалывать... Люди плывут искать клад, у них, понятное дело, есть совершенно точная карта... Могу тебе признаться, как знаток: в девяноста девяти случаях из ста эти карты – грубая подделка. Но мне-то какая разница? Они старательно ищут клад, пока не надоест или деньги не кончатся, а я получаю жалованье, пока они во мне нуждаются.

– Обман, выходит?

– Ну почему? – сказал Мазур. – Не я же им впариваю эти карты и не я их убеждаю искать клады...

– А бывает, что находят?

– При мне что-то не бывало, – лихо солгал Мазур.

– Жаль, – сказала Гвен с искренней, как показалось Мазуру, грустью. – Это было бы здорово – найти клад, настоящий, серьезный, чтобы золото считать ведрами, а камешки – пригоршнями...

Мазур мог бы поклясться, что изобразившаяся на ее лице мечтательность была неподдельной. Вот что делает с людьми буржуазный мир чистогана, подумал он с классовым превосходством.

– Интересно, что бы ты сделала?

– Я? – Гвен уставилась сквозь него затуманенным взглядом. – Ну, будь уверен, я бы...

Ее лицо внезапно изменилось, она уставилась куда-то через плечо Мазура с откровенным испугом. Мазур с профессиональной легкостью подавил естественное желание обернуться. Спросил только:

– Что?

Она тихонько сказала:

– Тот тип, что к тебе сегодня вечером приходил. Прямо к нам идет...

Он решил, что все же следует обернуться – медленно, без всякой паники – с чего бы вдруг?

Здоровенный широкоплечий субъект в белом костюме при ярком галстуке остановился у их столика. На первый взгляд, в нем не было ничего криминально-гориллообразного: нос не перебит, рожа не зверская, никаких броских шрамов. Он просто-напросто идеально подходил под описание Гвен – дешевый супермен, а если проще, повзрослевший, но не поумневший дворовый хулиган: самоуверенный, нахальный, полагающий себя самым крутым, оборотистым, ловким. Так и казалось, что сейчас скажет: «А ну, шкеты, гони по двадцать копеек!»

– Кого я вижу! – воскликнул незнакомец, ухмыляясь, и даже сделал такое движение, словно собирался распахнуть объятия, но в последний момент передумал. – Мой старый друг Дикки Дикинсон собственной персоной! С девушкой сидит, винцо потягивает...

Натуральнейший штатовский выговор, отметил Мазур машинально. Откуда-то с запада... или достаточно долго на западе прожил. Совершенно незнакомая рожа. В жизни не сталкивались. Может быть, какая-то ниточка из Пасагуа потянулась? Но почему в таком случае называет Мазура его нынешним имечком, а не пасагуанским?

Мазур преспокойно сказал:

– То ли у меня склероз, то ли я вас, любезный, и в самом деле впервые вижу... Не напомните ли, где это я удостоился чести завести знакомство? Потому что сам я решительно не могу припомнить...

– Да брось, Дикки, – без тени замешательства протянул незнакомец. – Точно, засклерозил, парень. Старых друзей не узнавать, ишь ты!

И он протянул руку, чтобы придвинуть к себе свободный стул – но Мазур проворно задвинул его ногой поглубже под стол, накрытый скатертью в сине-красную клетку.

Детина, такое впечатление, не обиделся, хотя жест был недвусмысленный. Ощерил в ухмылочке белоснежные зубы:

– Дикки, ну ты прямо как не родной...

– Слушай, парень, – сказал Мазур убедительно. – Я тебя знать не знаю. Иди своей дорогой, усек? Не знаю, что ты тут за игры играешь, но нет у меня никакого желания в них участвовать... Я понятно выражаюсь?

– Да что с тобой случилось, Дикки? – с напускной грустью процедил незнакомец. – Был человек как человек...

Ну ладно, сам напросился, подумал Мазур. Он повернулся, сделал повелительный жест, и к нему моментально подлетел официант, улыбчивый мулат в белой курточке, предупредительно вытянул шею:

– Сэр?

Мазур небрежно, через плечо, ткнул большим пальцем в сторону назойливого незнакомца и со всей светской небрежностью, на какую был способен, проговорил:

– По-моему, у вас приличное заведение? Как видите, я пришел с девушкой... Та разновидность секса, которую мне за деньги предлагает этот господин, меня решительно не устраивает. Постарайтесь ему это втолковать...

Мулат глазом не моргнул, но весь подобрался и, повернувшись к субъекту в белом костюме, сказал довольно жестко:

– Вы же слышали, сэр, этот господин от вашего общества не в восторге... – и недвусмысленно указал подбородком на дверь.

Вот теперь незнакомец, сразу видно, обиделся не на шутку. Процедил с неприкрытой угрозой:

– Нарываешься, Дикки...

Глядя на официанта наивно, простодушно, кротко, Мазур вопросил:

– Можете вы что-нибудь сделать, чтобы избавить нас от этого типа?

То ли мулат подал какой-то незаметный для посторонних условный сигнал, то ли процедура и без того была отработана до мелочей. Занавеска рядом со стойкой бара колыхнулась, из-за нее появился огромный негр, двигаясь удивительно плавно и бесшумно для своих габаритов, подошел к столику и остановился за спиной незнакомца, сложив ручищи на груди. Необъятный был негр, крайне внушительный, немногим уступавший габаритами великанскому шифоньеру в комнате Мазура. Незнакомец в белом костюме, отнюдь не хлюпик, рядом с этой громадиной откровенно не смотрелся. Негр возвышался над ним, превосходя в росте головы на три, а в ширину прямо-таки вдвое, он молчал, не двигался, взирая меланхолично, почти философски – но ситуация никаких двусмысленностей не таила.