Пиранья. Озорные призраки - Страница 46

К оглавлению

46

– Сейчас все наладится, – сказала Эби, нахальничая уже обеими руками. – Проказник уже оживает, Дикки у нас нормальный мальчик, не импотент какой-нибудь, правда? Ну, расслабляйся, сейчас испорченная девочка Эби тебя посвятит в тайны большого кино... Тебе понравится.

В столь заковыристые ситуации Мазур еще не влипал – и, что самое печальное, это был не тот случай, чтобы отбиваться по всем правилам, с применением боевых искусств. Не ломать же шею голой девице, запустившей ему блудливые рученьки в шорты, чтобы завербовать в порнографические актеры?

Глава 14
Один в бескрайнем небе

Дверь приоткрылась, просунулась голова одного из киношных флибустьеров – уже без черной повязки на совершенно здоровом глазу.

Гай недовольно рявкнул:

– Не видишь, мы работаем?

– Сделай перерывчик, а? Там идет на посадку какой-то самолет, целеустремленно так, прямо к кораблям заруливает...

Задумчиво приложив палец ко лбу, Гай протянул:

– Странно, деньги плачены честь по чести, разрешение на съемки, то бишь аренду, по всем правилам выписано, так что это не власти... Какие-нибудь долбаные туристы? Надо бы шугануть, чтобы не пялились бесплатно на то, за что должны денежки выкладывать... Ладно, детка, оденься пока. Пойдем посмотрим.

Он энергично направился к двери, но Мазур его с превеликим облегчением опередил. В гробу он видел такие кинопробы, откровенно-то говоря. Пожалуй, о некоторых подробностях этой командировки надо будет дома помалкивать вглухую. Иначе шуточек потом не оберешься, долгонько будут поминать. Есть печальные примеры с вышибалой в борделе...

Когда они спустились по трапу, к берегу уже собрались все члены киногруппы, обрадовавшиеся случайному развлечению. Небольшой гидросамолет, изящный, белый с двумя синими полосами по борту, уже коснулся воды и, оставляя двойную белопенную борозду, гасил скорость, направляясь прямехонько к корме «Альбатроса». Возле нее он и остановился, замер винт, умолк мотор, самолетик уткнулся поплавками в песок, тут же распахнулась дверца, и на берег стали выпрыгивать люди.

Четверо мужчин в светлых пиджаках и светлых куртках. Они один за другим выбирались на сухой песок, двигаясь совершенно непринужденно, целеустремленно, почему-то казалось даже, что они и не видят табунок зевак, насчитывавший около двух десятков человек.

Гай деловито протолкался вперед – и замер на месте, растерянно таращась на происходящее.

У двоих прилетевших в руках ничего не было – а двое остальных держали стволами вниз короткие аргентинские автоматы. Мазур прекрасно знал эту модель: небольшая, игрушечная на вид, но трещотка самая настоящая и способна натворить дел, особенно в умелых руках.

Шагавший впереди поднял автомат, одной рукой, без усилий, наведя ствол в небо, с небрежным видом потянул спуск. Автомат выплюнул очередь на десяток патронов, вылетевшие гильзы по дуге ушли в песок.

Моментально воцарилась полная тишина, и все замерли в позах, в которых их эта неожиданность застала. Человек с автоматом, подойдя близко, распорядился спокойно, деловито:

– Ну-ка, мальчики и девочки, кыш, кыш! По корабликам, живенько, два раза повторять не буду и стрелять буду уже не в воздух... Живенько, кому говорю! А ты останься, австралиец! Стоять смирненько!

Вся толпа так и сыпанула к суденышкам. Двое с автоматами шагали следом с невозмутимым и хватким видом опытных пастушеских волкодавов. Мазур остался стоять на месте, решив, что не стоит обострять ситуацию, не имея точной информации. Вся эта четверка была ему решительно незнакома. Но, как бы там ни было, ухватки у них что-то не напоминают поведение блюстителей закона, пусть даже грубых и нахальных...

Двое оставшихся неторопливо подошли к нему. Оружие у них, разумеется, все же было – Мазур без труда углядел под пиджаками внушительные кобуры.

Это еще полбеды. Что ему решительно не понравилось, так это лица незнакомцев. И вовсе не потому, что они были какими-то особенно зверскими или уродливыми. Ничего подобного, наоборот – самые обычные люди, неброской внешности. Просто-напросто подобные физиономии он просекалсразу. Как правило, они принадлежали людям серьезным и потому особенно опасным. Спокойное превосходство, бесстрастие, холодная непреклонность. Обычно такие ребятки не мелочь по карманам тырят в автобусах, а занимаются делами посерьезнее. И относиться к ним нужно со всей серьезностью, не за фраеров держать...

В кабине самолетика, Мазур прекрасно рассмотрел, больше ни кого не осталось. Ситуация, конечно, вовсе не похоронная, но из-за своей полнейшей непонятности все же скверная...

Он оглянулся. Массовку, сноровисто разбив на две кучки, уже загнали на кораблики, скрылись из виду и они, и их погонщики с автоматами.

– Нужно поговорить, Дикки, – сказал один, глядя на Мазура примерно так, как он сам смотрел на копощащихся в песке крабиков.

– А вы меня ни с кем не путаете, ребята? – осведомился Мазур.

– Дик Дикинсон, паспорт австралийский, но о подлинности судить не берусь. Скрипочка из оркестра Бешеного Майка. Бродячий музыкант.

– Парни...

Незнакомец спокойно поднял ладонь:

– Простые правила, Дикки. Ты не валяешь дурака и не притворяешься безобидным туристом. Если будешь продолжать в том же духе, чувствительно получишь по организму, а если и тогда не уймешься – словишь вовсе уж болезненно. Ты понял правила?

– Понял, – угрюмо сказал Мазур.

Не следовало нарываться. И так верилось, что слов на ветер этот субъект не бросает.

– Вот и отлично. Как тебя зовут, мы знаем. А меня зовут Мистер Никто.

46